Почему Господь не всегда дает нам сразу то, о чем мы просим? Что нужно, чтобы быть услышанными? А как вообще надо молиться? Священник Феодор Людоговский разбирает две евангельские притчи, которые читаются перед Великим постом — про неправедного судью и о мытаре и фарисее.
Притче о мытаре и фарисее посвящено множество толкований, комментариев и проповедей. Автор этих строк также приложил к этому свою руку. Но сегодня хотелось бы сказать не столько об этом общеизвестном сюжете, сколько о другой Христовой притче, которая и в самом Евангелии, и в череде евангельских чтений в течение года предшествует рассказу о мытаре и фарисее. Это притча о неправедном судье, которая читается в субботу, накануне того дня, когда начинают петь Постную Триодь.
На литургии читается лишь сама притча (стихи 2–5) и ее краткое истолкование, данное Спасителем (стихи 6–8а). Аналогичным образом и в воскресенье звучат лишь пять стихов (10–14). Однако для большей связности и полноты мы будем рассматривать целиком первую треть 18-й главы Евангелия от Луки, добавив к 88-му и 89-му зачалам вводную ремарку (стих 1), относящуюся либо к первой притче, либо сразу к обеим, слова Спасителя о вере (стих 8б) и указание на тему второй притчи (стих 9).
Притча о праведном и неправедном судье. Роспись западной стены Грановитой палаты Московского Кремля. 1882
Итак, первая притча (о неправедном судье и о вдове) имеет целью показать, «что должно всегда молиться и не унывать». Герои этого короткого рассказа – судья и вдова. Судья – человек, который в любом обществе занимает весомое положение. Вдова – женщина, не имеющая ни кормильца, ни защитника. В чем заключалась суть тяжбы, которую вела вдова, мы не знаем. Нам даже неизвестно наверняка, права ли она была в своих притязаниях. Более того: о вдове вообще ничего не сказано – была ли она праведной женщиной или, быть может, и она была повинна в нарушении Закона. Зато о судье сказано вполне определенно: он ни Бога не боялся, ни людей не стыдился – и исходя из своих нравственных принципов (точнее, по причине их отсутствия) пренебрегал своими обязанностями и отказывался защитить вдову (человека, по определению беззащитного) от ее соперника.
Что же делает вдова? Она берет судью измором. Она, очевидно, не надеется на то, что в нем проснется совесть – но она рассчитывает, что добьется своего за счет упорства. И это для нее единственный выход: терять ей, судя по всему, уже нечего. И ее ожидания оправдываются – судья решает заняться ее делом.
Христос, рассказав притчу, тут же раскрывает ее смысл: если даже неправедный судья внял настойчивым просьбам вдовы, то неужто праведный Бог, любящий Отец не защитит избранников Своих, взывающих к Нему день и ночь? Обязательно защитит, хотя порой и медлит это сделать.
Здесь самое время задать вопрос: а почему, собственно, Бог медлит и не сразу внимает нашим мольбам? Неужели Ему трудно исполнить всё и сразу? Этот вопрос люди задают себе и другим уже сотни лет – и, конечно, давно известны и ответы. Один из них, думается, может быть таким. Наша жизнь, наши многочисленные жизненные обстоятельства (подчас тягостные и скорбные), по большому счету, имеют значение лишь постольку, поскольку через них (обстоятельства) мы вовлечены в общение с Богом и с нашими ближними и исполняем (либо не исполняем) две важнейшие заповеди о любви (Лк 10:27).
Что же касается наших, как принято говорить, базовых потребностей – то о них сказано в Нагорной проповеди: нам велено просить для себя лишь самого необходимого (Мф 6:11) и не беспокоиться заранее о завтрашнем дне (там же, ст. 34). Но бывают ситуации, когда нам настоятельно что-то нужно от Бога. Может быть, для нас это действительно необходимо, а может быть, нам так только кажется. Иногда мы просим нечто для себя, а иногда – для других. И вот нередко бывает так, что в подобных случаях процесс важнее результата.
Мы не получаем просимого – и вновь и вновь обращаемся к Господу с молитвой. Но сами мы при этом слишком хорошо знаем, что когда у нас всё в порядке, мы способны надолго забыть о Боге.
Мы не получаем исцеления от болезни – но сама болезнь становится для нас благом, ибо мы неожиданно для себя начинаем понимать других людей, которые давно и незаметно для нас несут крест того или иного недуга, – и начинаем их жалеть, стараемся им помочь; мы начинаем ценить то, что у нас было и, что важнее, то, что у нас пока что еще есть, – и благодарим Бога за Его милости, которых, как подсказывает нам совесть, мы ничем не заслужили.
Наш друг никак не может прийти в храм – и мы постепенно осознаем человеческую свободу как священный и страшный Божий дар и стараемся хотя бы сами не использовать этот дар во зло себе и другим.
Итак, Господь признаёт, что исполняет наши молитвы не сразу, дает нам понять, что это не случайно, и вместе с тем обещает, что мы непременно будем услышаны – нужно лишь упроство в молитве. Упроство – и вера.
«Но Сын Человеческий, – спрашивает Христос, – придя, найдет ли веру на земле?» В греческом тексте перед словом вера стоит определенный артикль, что дает возможность несколько иного чтения: «…найдет ли такую веру?» – т. е. веру, необходимую для неустанной, настойчивой молитвы, ответа на которую всё нет и нет. Вопрос задан – но вопрос этот риторический, он не требует ответа, поскольку ответ, в общем-то известен: Христос придет во второй раз на землю именно тогда, когда любовь во многих людях охладеет (Мф 24:12), а подобная вера будет редкостью.
Да, необходимое условие для молитвы – это вера. В самой же молитве важно не только количество (настойчивость, даже назойливость), но и качество. Молиться можно по-разному, с разным отношением к Богу и к себе, с неодинаковым восприятием других людей – ибо, хотим мы этого или нет, наши ближние включаются в наши отношения с Богом.
Притча о мытаре и фарисее. Мозаика Равенны (Италия).
Для иллюстрации этой мысли Господь рассказывает другую притчу – о мытаре и фарисее. Молитва фарисея довольно пространна; мы этого не знаем, но, возможно, фарисей заходил в Храм ежедневно – и уж наверняка молился дома, так что здесь можно говорить о неплохих количественных показателях. Содержание его молитвы – прежде всего в благодарности Богу за собственную праведность. И это само по себе еще не плохо. Но дальше он выказывает презрение по отношению к своему соплеменнику, одновременно с ним зашедшему помолиться в Храм – к мытарю.
А как молился мытарь? Весьма коротко, без всякой позы, не сравнивая себя ни с кем и уж совершенно точно не считая себя лучше кого-либо. Сознавая перед Богом свои грехи, он просил лишь одного: милости и очищения.
И, как видно из притчи, именно он вышел из Храма оправданным.
Итак, в преддверии Поста, в самом начале приготовительных седмиц мы получаем от Христа напутствие относительно образа нашей молитвы. Наша молитва должна быть настойчивой, неослабевающей, но вместе с тем смиренной и неосуждающей. Вроде бы, всё просто? Что ж, постараемся с Божьей помощью претворить это в жизнь.
