Кто хоть раз шел от Москвы на Питер по трассе М10 «Россия», не мог не обратить внимание на хотиловскую церковь. Она издалека видна. Вышний Волочок с его каналами уже давно остался где-то позади. До Валдая ещё пилить и пилить. За окном – уже ставший привычным пейзаж – поля, редкий кустарник, синеющие у кромки горизонта леса, сменяющие друг друга и похожие, как родные братья, небольшие населенные пункты с разными названиями. Как вдруг…

Где-то далеко-далеко впереди появляется сразу привлекающее внимание светлое пятнышко, по мере приближения потихоньку трансформирующееся в высокую трёхярусную колокольню и фасад храма, над основным зданием которого возвышается, поглядывая в сторону дороги пустыми глазницами арочных оконных проемов, восьмигранник барабана без купола.

Крыши нет ни на звоннице, ни на трапезной. Но это, как и местами обвалившаяся штукатурка, обнажившая ровные прямоугольнички кирпичной кладки, остается где-то там, за пределами внимания.

Вот общее впечатление… Оно не уходит назад, вместе с удаляющимся, но ещё хорошо видным в зеркало заднего обзора, зданием церкви. Остается в машине и потихоньку входит, вливается в тебя, создавая ощущение целостности, монолитности, красоты и силы. Если точнее, то даже не силы. Мощи. Царской, императорской мощи.

И как-то не увязывается эта архитектурная силища с небольшим населенным пунктом, расположенным на серьёзном удалении не только от Москвы или Питера, но и от двух соседних областных центров – Твери и Новгорода. Кто, когда построил эту церковь? И почему именно в Хотилове?

Может, местные крестьяне? Вообще-то для Русского Севера довольно типичное явление, когда жители нескольких сел, сгруппированных у какого-либо погоста, всем миром сбрасывались, нанимали бригаду профессиональных плотников, которые и возводили заказанное им культовое сооружение. Так, например, были построены знаменитые церкви Кижского погоста. Или, менее известные, – в селе Лядины, нынешнего Каргопольского района Архангельской области. И многие, многие другие.

Но… Так строились исключительно деревянные церкви. А в Хотилово она – каменная.
Да и не настолько богато жил здесь народ, чтобы даже если всем миром скинуться, можно было бы построить такое архитектурное чудо.
Дело в том, что есть несколько версий происхождения нынешнего названия села. По первой оно в XIV-XV веках входило в состав Деревской пятины Господина Великого Новгорода и было вотчиною новгородского посадника Хотилы. Может, конечно, оно и так, но нам более интересна другая версия, согласно которой великий государь Московский Иван III повелел в 1560 г. заложить на почтовом тракте Москва-Новгород специальные станции для отдыха пассажиров и подмены уставших лошадей – так называемые ямы.

Для охотников, которые выказывали готовность служить ямщиками, в непосредственной близости от места их постоянной работы – дороги – нарезались «ямские» земли. Отсюда и известное с XVI века название села – Хотиловский Ям. Так что не скудные клочки полей, что лежали справа слева от дороги, а именно он, почтовый тракт, кормил хотиловских крестьян.

В XVIII веке, с основанием Санкт-Петербурга, движение между Москвой и новой столицей Империи стало значительно более оживленным, а в самом селе появились торговые лавки, трактиры, постоялые дворы и даже Путевой дворец для останавливающихся в Хотилове на ночлег особо благородных персон. Но на благосостоянии местных ямщиков это ни коим образом не сказалось.

Вот как в главе «Хотилово» своего знаменитого «Путешествия из Петербурга в Москву» описывает тогдашний быт местного населения А. Н. Радищев: «Стены, потолки, лавки, – все покрыто черным налетом сажи. Печь без трубы и каждое утро дым наполняет избу... В избе жарко, стоит тяжелый запах, жужжит множество мух. В люльке, в грязном тряпье кричит младенец… Рядом оборванные голодные ребятишки. Вечная скорбь и нищета».
«Скорбь и нищета». Вечные. Нет, не под силу было хотиловским крестьянам построить дошедшую до наших дней изумительную по своей красоте каменную церковь.

Тогда, может, купцы? Как ни как, Хотилово когда-то входило в состав Господина Великого Новгорода. А ведь многие новгородские церкви построены именно на пожертвования конкретных купцов или купеческих династий.

Опять не срастается. Не сохранила нам история имен хотиловских купцов. Ямщики, станционные смотрители, даже трактирщики здесь были, а вот представителей торгового капитала… Нет, может, конечно, и они были в Хотилове, но, по всей видимости, не настолько солидного уровня, чтобы отметиться чем-то серьёзным. Типа каменной церкви во имя Михаила Архангела.
Но если не крестьяне… И не купцы… Кто тогда построил Хотиловскую церковь? Кто?!

Чтобы ответить на этот вопрос, нам придётся перенестись в уже так далеко отстоящий от нас век XVIII. Если конкретнее, то в 1742 год, когда 15 ноября российская императрица Елизавета Петровна во время торжеств по случаю коронации объявила наследником престола Карла Петера Ульриха Гольштейн-Готторпского. Сына своей старшей сестры – Анны Петровны, которого мы больше знаем под именем Петра Федоровича. Будущего императора Петра III.

До императорства, конечно, ему ещё было ждать и ждать. Долгих 19 лет. Но уже в том же, 1742 году, Карла Петера привезли из Киля в Москву, перекрестили в православие, дали новое имя и… И до поры, до времени оставили в Первопрестольной. Но ненадолго. Всего на два года.

В декабре 1744 года кортеж наследника престола и его будущей супруги, урожденной принцессы Ангальт-Цербстской – Софии Фредерики Августы, более известной нам, как Екатерина II, отправился из Москвы в Петербург. 18-го путешественники были в Твери. Там они благополучно отпраздновали день рождения императрицы и на следующий день двинулись дальше.

К вечеру наследник и сопровождающие его лица достигли Хотилова Яма, где и остановились на ночлег. Ночью великому князю стало плохо. У него поднялась температура, начался сильный жар, а к утру, что самое страшное, появились... Оспенные пятна!

Вот как этот эпизод вспоминает будущая Екатерина II:

«Так как у меня не было оспы, мать живо увела меня из комнаты, и было решено, что мы с ней уедем в тот же день в Петербург, оставив великого князя и его приближенных в Хотилове»…

Да-да, вот так всё и было. Ну и что, что заболел не просто юноша, молодой мужчина, а наследник престола? И даже не столько великий князь, сколько возможный, в не таком уж и далеком будущем, супруг.
Ну и что? Ничего страшного. С ним же остались «его приближенные». А супруга, пусть и будущая, она – не «приближенная»? И вообще – не близкая?

Очень яркая характеристика Софии Фредерики Августы. Она, похоже, совсем не тот друг, который, как правило, познается в беде. Или к друзьям сердечным это правило не относится? Или, если относится, то не ко всем?

Елизавета Петровна, та повела себя совсем по-другому. Как только посланный из Хотилова курьер доставил в столицу весть о страшной болезни наследника, она тут же, не мешкая, помчалась к нему. И больше месяца, пока стрелка судьбы великого князя колебалась между жизнью и смертью, неотлучно была подле него. Именно там, у постели больного, императрица и дала обет, что если всё закончится благополучно и выздоровеет Петр Федорович, то построит она в Хотилове церковь, в знак великой благодарности Господу.

В Петербург Елизавета Петровна вернулась в начале февраля вместе с великим князем. Наследник, как вспоминала его будущая супруга, «…очень вырос, но лицом был неузнаваем: все черты его огрубели, лицо еще все было распухшее, несомненно было видно, что он останется с очень заметными следами оспы».

Но всё это – и распухшее лицо, и его огрубевшие черты, и заметные следы оспы… Всё это было такой мелочью! Наследник был живой. Здоровый.

И императрица сдержала свой обет. В этом же, 1745 году, повелела начать в селе Хотилово строительство каменной церкви. Но, как это частенько бывает по жизни, слово и дело могут отстоять друг от друга на какую-то дистанцию. Иногда чуть большую, иногда – меньшую. И императорские повеления не всегда являются исключением из общего правила.

Наверное, в том числе и поэтому активное строительство Хотиловской церкви развернулось в 1763-67 гг., уже во времена правления Екатерины II, пожаловавшей на богоугодное дело значительные средства. И тем самым, финансово подкрепившей слово Елизаветы Петровны.

Но деньги деньгами, слова словами, а возводили храм живые люди из крови и плоти, имена которых донесла до нас история.

Проектирование Хотиловской церкви и её строительство велось уроженцем села Вешки Новоторжского уезда Тверской губернии – Саввой Ивановичем Чевакинским. Довольно известным архитектором того времени. Достаточно сказать, что именно Чевакинским в 1753-1762 гг. построен Никольский морской собор Петербурга. А ещё -Морской госпиталь в Кронштадте. И Шуваловский дворец, что стоит на углу Малой Садовой и Итальянской улиц Санкт-Петербурга. Кунсткамеру и ту… Нет, не строил. Но перестраивал именно Савва Иванович. Вот и Хотиловская церковь – тоже творение его искусных рук.

И не только его. Сооружение дорического портика, пристроенного к южному фасаду храма около 1837 года, связывают с именем Василия Петрович Стасова, довольно много и успешно строившего в то время и в Москве, и в Санкт-Петербурге, и в Новгородской губернии, к которой тогда относилось Хотилово.

Но портик, колокольня, трапезная с приделом Флора и Лавра – более поздние постройки. А основное здание освященной в 1768 году церкви Михаила Архангела – это всё-таки творение С. И. Чевакинского. Благодаря которому до нас дошло оригинальное архитектурное сооружение. И дополнением к нему – маленький, но очень интересный осколок нашего прошлого. Кто знает, как повернулась бы и по какому пути пошла история России, умри тогда, в декабре 1744 года, в маленьком селе Хотилово наследник престола, ставший 17 лет спустя императором Петром III? Которого сменила на троне (а могла ведь и не сменить!) его супруга – Екатерина II. Великая.

А сколько ещё таких «осколков» разбросано по бескрайним российским просторам, мимо которых мы зачастую проезжаем, не останавливаясь, даже не подозревая, что это – наша история?..

(При подготовке материала использованы статьи Константина Кучера, опубликованные в интернет-журнале "Школа жизни" - 11.09.2010 и 12.09.2010)